Сегодня, в первое воскресенье после торжества Богоявления, мы празднуем Крещение Господне. Спрашивается – в какой связи с этим событием находится предписанный на сегодня текст из Ветхого Завета, говорящий о событиях, отдалённых от дня Крещения многими веками – о потопе, и о том знамении, которое Господь установил как знак, что потоп никогда более не повторится? Связь, представьте себе, есть. С самых древних времён Церковь рассматривала пребывание Ноя в ковчеге и его выход на сушу, как прообраз крещения – об этом есть свидетельство в Писании. Что же общего между христианским крещением и пребыванием Ноя в ковчеге?

Представьте, какую жизнь вёл Ной до потопа. Судя по всему, жил он не-плохо, если сумел осилить строительство такого основательного сооружения как ковчег. А потом пришёл потоп, который полностью смёл всю старую жизнь, не оставив от неё ничего. И когда бедствие прекратилось, Ной не просто вышел из ковчега. Он вышел в совершенно новую жизнь в совершенно иных реалиях. Точно также Иисус, войдя в воды Иордана для принятия крещения, вышел в совершенно новое бытие, имевшее весьма мало общего с прежним. До Иордана была спокойная размеренная жизнь в семейном кругу, после Иордана начинается жизнь странствующего проповедника, в отношении к которому самым причудливым образом переплетаются любовь и ненависть. Итак, и в случае потопа, и в случае крещения Иисусова, водный рубеж отделяет старое от нового, причём возврат к старому невозможен.

Для первых христиан всё было примерно также. Принятие ими Христа и вода крещения совершенно изменяли их жизнь, причём как для иудеев, так и для язычников. Для иудеев соблюдение талмудического Закона переставало быть путём к спасению, а многие его нормы становились вообще не актуальными. В Евангелии говорится, что многие из начальников иудейских, хотя и уверовали во Христа, но скрывали это, боясь быть отлучёнными от синагоги, т.к. отлучение от синагоги по сути означало отлучение от народа. Но очень быстро стало очевидно, что последование за Христом и пребывание в синагоге совмещаются плохо, поэтому принятие Христа для иудея означало разрыв не только общественных и родственных, но даже и национальных связей. Но если для иудеев Иисус всё же был тем самым Мессией, о Котором возвещали их собственные пророки, то для язычников принятие Христа означало вхождение в совершенно иную реальность, в другую систему мышления. Более того. Принимая Христа, они становились политически неблагонадёжными, т.к. отказывались признавать божественное достоинство императора. Таким образом, для язычников последование за Христом также приводило к разрыву с прежней ре-альностью, причём ещё более тяжкому, чем для иудеев. Так что новокрещёный оказывался вполне подобен Ною, вышедшему из ковчега – всё надо было начинать заново. Одно только лучше. В то время как Ной остался с небольшим составом домочадцев, новокрещёный становился членом не только большого, но и с каждым днём умножавшегося народа, т.е. обретал больше, чем оставлял. Так было вначале, но потом всё изменилось. В результате реформ Константина присоединение к Церкви стало выгодным, крещения стали искать не по причине доверия Христу и восхѝщенности вестью Евангелия. Население в массе своей (по крайней мере внешне) стало христианским, так что никакого разделения на «до» и «после» уже не получалось. С самого начала и до конца человека сопровождал привычный уклад, в котором, по большому счёту, стало не так уж много христианского. Такое положение сохраняется вплоть до нынешнего дня. Положение, при котором жизненный путь среднего христианина практически ничем не отличается от жизненного пути среднего неверующего. Идеалы, стремления и поступки примерно одинаковы. Крещение перестало быть сущностью, определяющей последующую жизнь. Но если так, то как можно надеяться на Царство Божие? Т.е. надеяться-то можно, но вот обрести… Если человек желает спастись для вечности, обрести Божье царство, то в его жизни непременно должен быть свой потоп, свой Иордан.

В истории Церкви можно найти немало примеров тому, как обычные средние христиане вдруг осознавали, что их привычная жизнь не имеет ничего общего с подлинным последованием за Христом. Это открытие заставляло их всерьёз пересматривать свои реалии, отказываться от прежней жизни и начинать совершенно новый путь. Одним из самых ярких примеров здесь может послужить св.Франциск. Примечательно, что и у него, и у подобных ему, после прохода через свой личный потоп или Иордан начинались проблемы того же свойства, что и у первых христиан, т.е. связанные с разрывом прежних общественных и родственных связей. Однако вполне уместно спросить, в чём суть перемен, в чём суть нового пути? В ориентации на Царство Божие, на единство со Христом и отказ от всего того, что этому единству препятствует. Вроде бы просто сказано, но представьте, что за этим стоит. Ведь это означает, что не может быть никаких компромиссов ни с дьяволом, ни с миром, ни с собственной порочностью. Между тем в обычной повседневности таких компромиссов, как мелких, так и крупных, великое множество. Благодаря им становится очень удобно жить. Но когда ты действительно захвачен или, как говорил Лютер, восхѝщен Христом, тогда понимаешь, что такой вариант совершенно неприемлем. Один из наших прихожан рассказывал мне, что серьёзное последование за Христом заставило его уйти с хорошо оплачивавшейся работы, потому что эта работа была сопряжена с ложью, т.е. компромиссом с дьяволом. И он ушёл. Не ради позы, а просто потому, что не мог там больше находиться. Он сделал свой выбор. А мы его сделали? На какой мы стороне? Точно ли со Христом или это только кажется? И ещё один вопрос: а нужно ли с Ним быть? И если выяснится, что нужно, то должно вместе с Ноем пройти через потоп и вместе со Христом войти в Иордан, разделяющий «до» и «после» непроницаемой преградой, потому что бывшее «до» теперь не существует, теперь всё новое. Самое главное: никогда не оглядываться назад и не сожалеть об оставленном. Ведь оставленное при всей внешней привлекательности может предлагать только в настоящем, но не в будущем, потому что у него нет будущего. Вернее сказать, есть, но какое? Самое большое, что оно может предложить, так это погребение в супер-дорогом гробу и шикарный памятник. Только какой от этого толк? Тлен останется тленом, как бы ни был изукрашен ящик. И лично для тебя степень его изукрашенности не будет иметь никакого значения. Поэтому Христовы верные сосредотачиваются не столько на настоящем, сколько на будущем, причём не каком-то абстрактном, а именно на том, которое предлагает Иисус. Ведь будущее, предлагаемое Им, куда привлекательнее того, что могут предложить мир и дьявол. Что же до настоящего, то оно определяется будущим. Куда пойдём и с кем – выбирать нам. Воды потопа суровы, они стирают всё прежнее, но какое значение имеет оставшееся в прошлом, если впереди сияет радуга завета и врата Небесного Царства? Они сияют светом вечности. И лишь тот, кто вошёл в Иордан вослед за Иисусом, сможет до них добраться. Аминь.