Дорогие братья и сестры,
В начале XIX в. по Соединенным Штатам Америки разъезжал с проповедями знаменитый тогда евангелист Чарльз Финни. А знаменит он был в том числе и тем, что одним из первых ввел в свои служения практику т.н. «призывов к алтарю» (altar calls).

Как это происходило? Представьте себе такую картину: идет богослужение, проповедник читает длинную и красноречивую проповедь о том, что грешников ждет вечное наказание, но Господь всегда готов принять кающегося грешника и простить ему грехи. А далее проповедник говорит: «Теперь же те из Вас, кто хочет покаяться перед Богом в своих грехах могут выйти к алтарю прямо сейчас, исповедоваться и покаяться!». И вот, сначала с задних рядов робко поднимается один прихожанин, затем еще двое или трое… и вот уже перед всем собранием стоят десять или даже двадцать человек. И все они публично каются в своих грехах, просят у Бога прощения, обещают встать на путь исправления своей христианской жизни. Прекрасная картина, не правда ли? Да, прекрасная. Но вот что происходило потом?

Даже ближайшие друзья и соратники Финни, проезжавшие через эти города и селения спустя две-три недели после его пламенных проповедей отмечали, что несмотря множества обращенных, вышедших к алтарю с публичным покаянием, рано или поздно в жизни этих покаявшихся все возвращалось на круги своя. Картёжники снова начинали играть, блудники – блудить, пьяницы снова возвращались к бутылке.

Но вот вопрос: почему? Возможно, дело было в том, что Финни использовал в своих богослужениях определенные элементы красочного «шоу». Под влиянием громкой музыки и воодушевленной толпы человек очень легко может спутать действие Духа Божьего со своими личными эмоциональными переживаниями. Но только ли в этом было дело? И вообще, почему для человека гораздо проще публично объявить о своем намерении исправиться, чем действительно исправиться?

В русском переводе Нового Завета словом «покаяние» передается греческое слово «metanoia». Буквально оно означает «перемена ума». Именно о такой перемене мы услышали сегодня в отрывке из Евангелия от Матфея. У некоего отца два сына. Один из них громко публично заявляет о своей верности, но когда дело доходит до конкретных действий – все его рвение куда-то испаряется. Другой – напротив, отвечает отцу отказом, но позже испытывает эту самую перемену ума и идет исправлять свою ошибку.

Если заострить внимание только на этой части притчи Иисуса, то суть ее можно кратко свести к старой английской пословице: «поступки говорят громче, чем слова». И если говорить о христианском покаянии, то такая перемена ума не всегда проходит легко. Иногда это процесс долгий, болезненный, даже очень неприятный. Наверное, с внешней стороны жизнь христианина, жизнь покаяния как раз и напоминает такую постоянную работу над ошибками.

Итак, кающийся, подобно верному сыну из этой притчи осознает свою ошибку, признает её (можно сделать это и публично, если хочешь) и намеревается ее исправить. Или даже исправляет. Но неужели, в христианской жизни покаяния все так просто? Пожалуй, что так. Но только с одной оговоркой: если мы ведем речь о внешней стороне покаяния. А что можно сказать о внутренней стороне?

Давайте посмотрим на более широкий контекст этой притчи Иисуса. После притчи о двух сыновьях он говорит: «истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие, ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему» (Мф 21:31-32).

Если вспомнить о том, к кому обращена эта притча – к фарисеям – то смысл этой аналогии Иисуса вполне понятен. Фарисеи много говорили о следовании путем праведности, но в решающий момент, когда от них потребовались покаяние и вера – все это так и осталось просто словами. И вот, мытари (т.е. сборщики налогов – представители одной из презреннейших в Израиле профессий) и блудницы (представительницы не менее презренной профессии) – так вот, эти отверженные, заклеймённые изгои, идут в Царствие Небесное впереди фарисеев – которые сами себя считали столпами народной праведности. Но чем этот сброд, эти изгои отличаются от фарисеев? Неужели только тем, что они, вероятнее всего, не делали громких публичных заявлений о своем покаянии и намерении быть праведниками?

Рискнем сделать такое предположение: дело в том, что мытари и блудницы осознавали, что им нечем «похвастаться» перед Богом. Потому что они полностью вверяли себя Богу, уповая на Его милость. Именно так ведет себя мытарь из знаменитой притчи из Евангелия от Луки (Лк. 18:9-14): в то время как фарисей, молясь рядом с ним, перечисляет свои заслуги, мытарь не смеет даже поднять глаза к небу и просит только о милости. Фарисеи же – напротив, мнили себя праведниками и считали, что призыв Иоанна покаяться для них не актуален. И уж тем более они не хотели видеть изгоев общества – мытарей и блудниц – в одном ряду кающихся с собой, «праведниками».

Итак, не только громкие заявления и даже не только исправление ошибки есть главная составляющая покаяния. Настоящее покаяние вырастает из смирения. Из осознания своей никчемности как грешника. Из упования исключительно на Божье милосердие.

Вернемся на секунду к проповедям Финни и к публичным покаяниям у алтаря. Я отнюдь не утверждаю, что все люди, выходившие к алтарю с публичным покаянием после этих проповедей, не были искренни в своем раскаянии. Очень возможно, что многие из них как раз были искренни. Но одно дело – искренне объявить, что ты хочешь стать праведником. И совсем другое дело – искренне признать себя грешником, которому не на что больше надеяться, кроме как на то, что Бог помилует его. Потому что Писание говорит нам, что живущий в нас грех – это не просто та или иная наша ошибка, которую можно после исправления «вычеркнуть из списка». Это глубокая испорченность, поразившая саму нашу природу. Об этом же мы слышали сегодня во время чтения из послания к Римлянам, когда Апостол, испытывая себя (т.е. исследуя, анализируя себя) честно говорит: «Ибо знаю, что не живёт во мне, то есть в плоти моей, доброе (…). Бедный я человек! Кто избавит меня от этого тела смерти?» (Рим 7:18,24).

У епископа Бу Йертса в его романе «Молот Божий» была такая интересная аналогия: человек, решивший покаяться и изменить свою жизнь подобен фермеру, который решил привести в порядок свое поле. И вот, чтобы освободить место для посевов, он каждый день копает это поле и выкидывает найденные в земле камни. Но чем дольше и чем глубже он копает, тем отчетливее понимает, что под этими отдельно взятыми камнями – твердая каменистая почва, избавиться от которой, выкидывая отдельно взятые камни, ему будет не под силу. Никто не спорит, христианская жизнь покаяния - это всегда покаяние в конкретных грехах, исправление конкретных ошибок. Но одно дело - дать себе зарок вышвырнуть из поля своей души те или иные конкретные камни и совсем другое - честно посмотреть внутрь себя и признать у себя наличие той самой каменистой почвы – природы, пораженной первородным грехом.

Какой же выход? Нам не остается ничего, кроме как вместе со всей нашей пораженной грехом природой, вместе с нашей каменистой почвой, смириться и полностью вверить себя Богу, уповая на Его милость. Наша надежда Евангелия как раз и заключается в том, что мы, по слову пророка Даниила, уповаем не на нашу праведность, но на Великое Божье Милосердие (Дан 9:18), явленное нам в Иисусе Христе, который принял смерть за наши грехи. Это не исключает покаяния в конкретных грехах, исправления конкретных ошибок. Просто это подход более фундаментальный и, наверное, более честный.

Если еще раз вернуться к публичным покаяниям на проповедях Чарльза Финни, то в Церкви за века ее истории постепенно сложилась такая практика: исповедание веры стало делом публичным, требующим свидетельства и перед Церковью и перед миром. А вот исповедь стала делом частным, которое не нужно широко афишировать: о тайну покаяния, в конечном итоге, знают только кающийся, его духовник и Бог. И я думаю, такая практика установилась не без причины. Однако, независимо от того, как мы хотим принести покаяние – лично в исповеди перед нашим пастором или публично у алтаря (если вдруг найдутся желающие) – пусть это будет то самое настоящее покаяние. То есть такое, когда кающийся, наряду с конкретными своими ошибками признает в себе наличие глубоко искаженной грехом природы и, осознав гибельность своего положения, уповает исключительно на Божье Милосердие.

А вот если человек после исповедания того или иного конкретного греха начинает считать себя праведником, не имеющим нужды в покаянии (Лк 15:7) – вот тут он совершает серьезную ошибку. Другими словами, если уж мы каемся - постараемся оказаться в одном ряду с мытарями и блудницами, а не с фарисеями. Потому что фарисеев Господь сурово предупреждает: «истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие, ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему». Аминь.