По мере того, как совершившиеся события отодвигаются в прошлое, их мелкие подробности стираются, забываются тяжёлые моменты, так что, в конце концов, случившееся приобретает некий романтический ореол, отчасти размывающий, а отчасти скрывающий сопряжённую с указанными событиями реальность. Священная история в этом отношении не является исключением. За давностью лет мы смотрим на многие её эпизоды сквозь розовые очки, сильно приукрашивающие действительность. Достаточно вспомнить картины на тему «Иисус и дети», на которых пышно одетого Христа окружают золотоволосые, голубоглазые и весьма упитанные херувимчики. Между тем, действительность была проще и грубее. На Спасителе был надел пропыленный хитон, а дети были грязные, отнюдь не отличавшиеся толщиной и к тому же смуглые и черноволосые. А бывает ещё и так, что, хотя изображение относительно точно передаёт ситуацию, но к нему настолько привыкли, что лишились способности чувствовать стоящую за ним реальность. Вот, например, изображение распятого Христа. Таковое стало привычной деталью интерьера как церковного, так и домашнего. Настолько привычной, что внимания на неё особенно не обращают. Ну, стоит себе и стоит. Отчего сие? От того, чтоб христиане забыли о реальности, связанной с этим изображением. Вернее, не то, чтобы забыли, но за давностью лет то, что ужасало современников, изгладилось, стало выглядеть вполне благопристойно. Нечему стало ужасаться. А вот наши братья первых веков никогда не использовали не только изображение распятого Спасителя, но даже изображение креста как такового. Не использовали, потому что слишком хорошо и отнюдь не понаслышке знали, что это такое. Они не могли взирать на крест без боли и ужаса. Рассказ о муках Христа во время крестного пути и на Голгофе вызывал у них содрогание. Они понимали, какова была цена их спасения. Боюсь, что у ныне живущих такого понимания нет. Поэтому сегодня, в Страстную Пятницу, в день страданий и смерти Господа, я хочу, взирая на крест, вспомнить о том, что же на самом деле произошло в этот день, дабы мы внутренним взором могли увидеть совершившееся, ужаснуться и прочувствовать цену нашего искупления.

День Пятницы был поистине страшен. В нём не было ни красоты, ни романтики, ни величия. Арестованного Спасителя истязали. Истязали так, что если бы кто-то из присутствующих стал свидетелем этих истязаний, то навряд ли бы смог выдержать открывшееся перед ним зрелище. Вначале терновый венец. На картинах европейских художников его изображают в виде узкого обруча – аналога короны в европейском варианте. Но на самом деле это было некое подобие шапки, покрывавшей всю голову. Шипы терновника длинны, остры и твёрды - они протыкали кожу, причиняя великие страдания. Затем было бичевание. Бичевание римскими плетьми, в хвосты которых были вшиты металлические острия. Эти плети превращали тело в кровавое месиво. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, почему после бичевания Пилат вывел Иисуса к народу? Потому что сие наказание приравнивалось к смертной казни – после него мало кто выживал. Пытавшийся хоть как-то спасти Иисуса прокуратор надеялся, что озверевшая толпа удовольствуется этим и не потребует большего. Но, когда хищник чувствует запах крови, то не успокаивается до тех пор, пока не перемелет жертву до конца. Наступает время via dolorosa – пути скорби. Доведенный до полубессознательного состояния Иисус тащит поперечный брус креста, который при каждом шаге долбит Его по голове, отчего шипы тернового венца вонзаются всё глубже. Есть ли здесь хоть что-нибудь красивое, романтическое или величественное? Нет. Есть только чудовищная боль, отнимающая последние остатки разума и сил. Иисус падает раз, другой и, наконец, так и остаётся лежать посреди дороги. Именно тогда брус возлагается на случайного прохожего – Симона Киринеянина. Наконец, наступает финал: истерзанная плоть возносится на крест, и в неё вбиваются гвозди, раздробляющие кости. Остаётся только добавить, что казнимый через распятие умирает от постепенно разивающегося удушья. Мученья усугубляются слетающимися на запах крови насекомыми. А кругом стоит падкая до зрелищ толпа, жаждущая насладиться зрелищем агонии. В своё время Господь сказал: «Я послан к погибшим овцам дома Израилева». И вот, теперь эти овцы стоят кругом, с упоением наблюдая за муками своего Пастыря и глумясь над Ним. Это не только ужасно, но мерзко, непристойно. Собственно, все события этого дня представляют собою смесь мерзости и кошмара, среди которого в жесточайших муках умирает Тот, Кто пришёл для того, чтобы открыть людям путь в Божье Царство, открыть им путь в вечность. Такова реальность, стоящая за изображением распятого Спасителя – реальность, о которой христиане столь часто забывают. Но всё же – почему забывают? Потому что она слишком страшна. Если бы помещаемое в церквах изображение распятого Христа соответствовало реальности, оно бы снилось нам в кошмарных снах. Но люди в большинстве своём не любят думать о страшном и вспоминать о нём. Страшное стараются побыстрее забыть. Но о Голгофе нельзя забывать именно потому, что она страшна. И по той же причине её нельзя приукрашивать. Её надо видеть во всех подробностях, потому что произошедшее совершилось для нас и за нас. Если бы не было Голгофы, мы не имели бы никакой иной перспективы, кроме пустоты небытия, кроме вечной смерти. И мы не имеем права забывать о цене нашего спасения. Пытающийся приуменьшить её профанирует страдания Христа и величие того, что Он соделал для людей.

Страстная Пятница была днём, страшным во многих отношениях. Но самое страшное в ней то, что она продолжается и сегодня. Христос на кресте страдал не только от боли, но и от того, что именно те, к кому Он пришёл в первую очередь, предали Его и отреклись от Него. Увы, отречение продолжается и сегодня. И, к сожалению, продолжается оно нами. Ибо отречение от Христа происходит всякий раз, когда человек, считающий себя христианином, забывает о своём призвании и предназначении. Оно происходит всякий раз, когда человек, считающий себя христианином, ставит свои личные амбиции, прихоти и желания превыше Слова Божия и совершает грех, прекрасно понимая, что совершает непотребство. Оно происходит всякий раз, когда в воскресенье человек склоняется перед крестом, а в остальные дни недели попирает его, исполняя не Божью волю, а свою собственную – греховную и порочную. Отречениие продолжается, а вместе с ним продолжается и страдание Господа. Почему сие становится возможным? Потому что, как уже было сказано, люди слишком привыкли к образу Распятого и забыли о стоящей за ним реальности. Так давайте вспомним о ней. И не только сегодня. Голгофу должно относить в своём сердце постоянно – хотя бы только для того, чтобы при намерении совершить очередное непотребство, увидеть внутренним взором залитый кровью обезображенный лик Спасителя. Увидеть и спросить себя: могу ли я ради удовлетворения своих прихотей и похотей переступить через страдающего Христа?

Мы живём не в лучшую эпоху. Из нас целенаправленно вытравляются понятия о правильном и неправильном. Большевики говорили, что нравственно то, что служит делу революции, и провозглашали народными героями террористов и убийц. Власть большевиков рассыпалась, но посеянные ими семена продолжают давать всходы. В результате, вместо созерцания креста Господня, нам предлагают созерцать тот крест, на котором находился нераскаявшийся разбойник. А почему нет? Разве он не страдал? Да, страдал. Стало быть, герой. Но за что он страдал? За совершённые им вполне реальные преступления. И что может дать его созерцание? Оно может дать прощение грехов, оправдание, милость, спасение от вечной смерти? Нет. Оно не может дать ничего; оно не может дать жизни. Искупить грехи мира мог только тот, кто сам не имел греха. Прощение, оправдание, спасение и жизнь даются только лишь Кровью Христа.

Мы собрались здесь потому, что хотим жить. Но, если так, то мы не можем забывать о Голгофе. Каждый день земного бытия должен освящаться ею. Поэтому воззрим на крест Господень и с благодатной помощью и защитой нашего Искупителя будем стараться жить так, чтобы Его мучения и смерть, принятые Им для нас и за нас, не были напрасны. Аминь.