В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице своё, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами,- и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя, и грех твой очищен. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня.

Сегодня в чтении из Книги Исайи мы слышали, как пророку была дана возможность прикосновения к величайшей тайне – величию Божию. Исайя не видел Божьего лика, ибо для человека в состоянии земного бытия это невозможно, однако, подобно Моисею, он приблизился к Всевышнему настолько близко, насколько это вообще возможно для живущего в видимом мире. Что же он испытывает? Ужас, ибо восклицает: «Горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа». Как странно… Мы говорим о Боге, как о любящем Отце, а пророк при встрече с Ним испытывает не радость, а ужас. Почему так? Сему есть несколько причин. Одна из таковых может быть обозначена следующим образом: Бог абсолютно чист и свят – Он есть абсолютная истина. Никакая ложь и неправда, никакая скверна не в состоянии выдержать соприкосновения с этой истиной и чистотой. Именно поэтому, хотя Бог действительно является любящим Отцом, Его прямое соприкосновение с человеком пробуждает ужас. И чем сильнее нечистота, тем сильнее будет ужас соприкосновения. Людям, особенно сегодняшним, свойственны весьма вольные рассуждения о Боге, безнуждное Его поминание и вообще не слишком уважительное к Нему отношение, а то и просто отрицание. Но где было бы их вольнодумство и пренебрежение, если бы они оказались на месте Исайи? Думаю, что они бы визжали от страха, ощущая весь ужас непереносимости пребывания в присутствии Господа, осознавая своё полнейшее ничтожество в сравнении с Ним. Ибо Бог есть не только истина и святость – Он есть обладатель немыслимой мощи, в сравнении с которой любой человек является ничтожно малой величиной. Псамопевец говорит: «Что есть человек, что Ты, Господи, помнишь его?». И, тем не менее, именно Бог по собственной инициативе вступает с нами в определённые отношения. Поэтому сегодня, в День Пресвятой Троицы, мы размышляем над двумя тайнами: тайной Триединства и тайной наших отношений с оным Триединством.

Трудно говорить о непостижимом. А Триединство Божие абсолютно непостижимо. Отец пребывает в немыслимом величии, которое неизобразимо и неописуемо. Сын настолько подобен человеку, что в течении многих лет жил среди людей, ничем не выделяясь. Более того. Его можно было презреть, унизить и даже убить, что и было явлено в истории Его страданий и смерти. О Святом Духе – источнике силы Бога внутри нас – можно говорить применительно к Его действию, но практически ничего нельзя сказать о Нём Самом. Его непостижимость и таинственность Иисус выразил в беседе с Никодимом следующим образом: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит». Три ипостаси, которые столь различны, тем не менее являются единым целым. Иисус, находясь на земле, обращается к Отцу – Тот отвечает с небес; но при этом Филиппу сказано: «Видевший Меня видел Отца». Всё это совершенно непостижимо и не укладывается в рамки земного мышления. Триединство Божие есть величайшая тайна, которую мы можем удостоверить верой и только лишь верой. Блаженному Августину, пытавшемуся понять Триединство, было ниспослано видение, в котором он увидел себя сидящим на берегу моря и пытающимся вычерпать его ложкой. И поистине убоги все попытки человека описать отношения лиц Троицы. Мы можем только склониться перед величием Божиим и принять Триединство, как тайну веры. Но не просто как тайну, а как тайну радостную и благодатную. Почему? Потому что Триединство Божие обращено к нам. Отец любит нас. Сын являет эту любовь, умаляясь до нашего образа и принося Себя в жертву ради нашего воссоединения с Отцом. Наконец, Св.Дух действует в нас, укрепляя нашу связь с небесами. Почему Триединый Бог относится к нам именно так, т.е. с любовью? Почему Он относится к нам так, несмотря на всё Своё величие с одной стороны и всю нашу греховность и непотребство с другой? Может быть, мы сделали нечто, достойное любви? Нет. Мы отвергли волю Бога, мы изгадили данный нам мир и вместо заповеданной нам любви истребляли друг друга. По своим делам мы вполне заслуживаем полного уничтожения, как это было во дни Ноя. Но в реальности происходит нечто иное: Бог являет волю к нашему исцелению от грехов, оправданию и введению в новое творение. Более того. Хотя Бог вполне мог бы принудить нас исполнять Его волю силой, Он не делает этого. Он никого ни к чему не принуждает, ибо хочет добровольного последования, основанного на любви и доверии. Это отношение к нам Бога такая же великая тайна, как и Триединство. И обе эти тайны радостны, ибо все три ипостаси Истинного Бога обращены к нам, помогая нам совершать путь в этом мире и перейти в вечность, в новое творение, в царство Божие.

Бесполезно осмыслять непостижимое. Нельзя познать непознаваемое. А вот принять действие сего непознаваемого в нашей жизни мы можем вполне. В конце концов, так ли уж нужно понимать, почему Бог любит нас? Ведь главное для нас не почему Он любит, а сам факт этой любви. Бесполезно пытаться понять взаимоотношения ипостасей Троицы. Но так ли уж нужно их понимать? Ведь главное для нас – действие этих ипостасей в нашей жизни: любовь Отца, спасение через Сына и поддержка спасающей веры через Св.Духа. Сие как раз можно ощутить и принять. Как принять? С помощью Св.Духа целенаправленно заниматься изменением себя, чтобы как можно сильнее гармонировать с Божественной святостью, чтобы в отношении к нам Бога было как можно больше «благодаря» и как можно меньше «вопреки». Это изменение сознания, приводящее к изменениям в повседневной жизни, приводит и к тому, что из врагов Бога мы превращаемся в Его служителей, готовых вослед за Исайей сказать: «Вот я, пошли меня».

Самая великая любовь – это любовь полностью взаимная. В нашем мире она встречается не так часто, но всё же встречается. Но право же, её было бы намного больше, если бы мы учились возрастать в любви. А в ней можно возрасти. Можно возрасти в любви к человеку, и точно также можно возрасти в любви по отношению к Богу. Собственно говоря, именно этого Он и хочет от нас. Любовь Бога к нам несомненна. И чем больше с нашей стороны будет взаимности, тем лучше для нас. Потому что именно благодаря взаимности мы становимся способны исполнить волю Божию. Причём исполнить её не как повинность, а с охотой и радостью. Господь призвал на служение Исайю. Это служение не было лёгким, ибо пророк по большей части говорил то, что людям слышать не нравилось. Но у Исайи никогда не возникало желания прекратить его. Между нашим призванием и призванием Исайи нет принципиальной разницы. Ибо точно так же, как Исайя, мы призваны возвещать волю Божию. Причём содержание нашей вести намного более радостно, ибо это весть Нового Завета благодати: приблизившееся во Христе Небесное Царство, покаяние и Божья милость, прощение грехов и жизнь будущего века. Мир обращён во тьму. Будучи предоставлен самому себе, он движется к смерти. Нам дано поручение обращать его к свету и жизни. Мы призваны провозглашать Благую Весть, причём не среди неких дальних народов, а среди своих ближних, жизнь и смерть которых не могут быть для нас безразличны. И именно любовь – любовь к Богу и ближнему – есть та сила, которая способна побудить человека, услышавшего Божий призыв, дать тот же самый ответ, который во время оно дал пророк Исайя: «И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? И кто пойдёт для нас? И я сказал: вот я, пошли меня». Аминь.