После воскресения из мёртвых Иисус находится на земле ещё 40 дней. Эти дни существенно отличаются от «доголгофского» времени. С одной стороны, Господь пребывает с учениками, а с другой Он уже как бы и не с ними, ибо находится среди них не постоянно, а является время от времени. Тем самым происходит постепенное отшествие Господа от земного служения, которое окончательно завершается в День Вознесения. В соответствии с происходящими переменами изменяется и положение учеников. При том, что многие (в особенности духовные лидеры иудейского сообщества) люто ненавидели Иисуса, среди большинства иудеев Он пользовался огромным авторитетом. Пусть не в качестве Мессии, но в качестве пророка и чудотворца однозначно. Соответственно, люди, разделявшие с Ним тяготы странствий, находились под защитой Его авторитета. Иначе говоря, лучи Его славы падали и на них. Теперь же, в 40 дней между Пасхой и Вознесением, они постепенно привыкают к тому, что дальше им придётся обходиться без этой защиты – им придётся выходить в мир уже самостоятельно. Между тем, одно дело - действовать под присмотром учителя, полагаясь и опираясь на его мудрость, а другое – нести за свои действия всю полноту ответственности. Кроме того, как уже было сказано, далеко не все восприняли проповедь Евангелия благожелательно – многие встретили её враждебно, причём именно они принадлежали к сильным мира сего. В результате все апостолы за исключением Иоанна стали мучениками. Но вот вопрос: почему апостольская проповедь могла вызывать столь великую враждебность? Ведь возвещавшаяся вначале Христом, а затем апостолами весть, говорила и до сих пор говорит о благе; она открывает перспективы, о которых ранее и помыслить-то не могли. Почему же она вызывала и до сих пор вызывает неприятие?

Проблема в том, что люди по сути своей очень косны и не любят перемен. Именно поэтому они держатся за старое и привычное даже тогда, когда новое лучше. Например, реформы патриарха Никона существенно упростили богослужение Православной Церкви России, сделали его доступнее – но их следствием стал старообрядческий раскол, повлекший множество жертв и возымевший весьма отрицательные последствия для внутриполитической жизни государства. Введение в сельскохозяйственный обиход новой культуры – картофеля – привело к бунтам, к кровопролитию. Прививки оспы, благодаря которым прекратились чудовищные эпидемии, приходилось начинать под солдатским конвоем. Таких примеров предостаточно в жизни любого государства и в любое время. Люди не любят перемен. Между тем Благая Весть Христа требует именно перемен, причём перемен намного более глубоких, чем любая материальная реформа или нововведение, ибо предлагает принципиально новую систему отношений как между людьми, так между людьми и Богом. Речь идёт о принципиально новом взгляде на жизнь, опирающимся на качественно иную систему приоритетов. И тот, кто действительно принимает Весть Христа, меняется. Меняется настолько, что становится другим человеком, не таким как остальные. Не лучше и не хуже – просто другим, потому что мышление обретает совершенно иные основания. Вот эта инакость и есть источник неприятия и недоброжелательности. Люди не любят нового, но ещё более сильно они не любят тех, кто от них отличается; кто не такой, как все. Когда моя мать училась в университете (это было на исходе 50-х), один из преподавателей стал ходить в узких брюках. Сей факт вызвал бурю возмущения, проработку на партсобрании, причём на повестке дня стоял вопрос об увольнении. Человека были готовы разорвать на части лишь потому, что он отличался от остальных фасоном брюк. Что же тогда говорить о ярости, вызываемой отличиями в мышлении? Она имеет намного большие размеры, и не случайно во все времена диссидентов наказывали не менее тяжко, чем уголовных преступников. За что забили камнями первомученика диакона Стефана? За что многократно избивали, сажали в темницу и наконец обезглавили апостола Павла? Не за воровство, не за грабёж или разбой, но только лишь за то, что они говорили о новых вещах и жили по-другому. Предвидя сие, Иисус сказал: «Я передал им слово Твоё; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира». Эти слова Спасителя показывают, что сочетание христианских и нехристианских идей невозможно. И всякий раз, когда христианин по тем или другим причинам идёт на компромисс с миром, когда он перестаёт отличаться от людей мира, совершается отступничество. Христианин должен быть узнаваем по своей инакости, находящей постоянное выражение в повседневности. Только не следует полагать, что инакость проявляется в длинных тёмных одеждах, потупленном взоре и непрерывных молитвах. Нет, она совершенно в другом.

У истинных христиан много черт, отличающих их о неверующих. Мы не можем сегодня говорить обо всех, поэтому обратимся к той, о которой услышали сегодня в Евангелии. «Я уже не в мире, но они в мире … Отче Святой! Соблюди их во имя Твоё, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы». Итак, единство, подобно единству Отца и Сына, единство настолько тесное, что уже невозможно сказать, где кончается одна сущность и начинается другая. Исполняется ли сие среди нас? Тут невольно напрашивается встречный вопрос: а как такое вообще может быть? Ведь каждый человек - личность уникальная и неповторимая, со своими индивидуальными свойствами. А объединение – всегда компромисс. Способны ли люди во имя единства ущемлять себя? Это первое. Второе: проблема лидерства. Ведь любое объединение имеет лидера. Но кто из людей может претендовать на такую роль без ущерба для единства? Ведь у каждого человека есть свои дары - различные, но при этом равноценные. В силу этого претензии на более возвышенное по сравнению с другими положение во всех организациях, партиях и т.д. всегда сопровождались внутренней борьбой, в которой конкурентов устраняли любыми способами – вплоть до убийства. Но Церковь не может рассматриваться как обычная общественная организация. Ибо Церковь есть народ Божий, во главе которого стоит не патриарх Константинопольский и не Папа Римский, но Христос. В этом наша инакость. Мы объединены не людьми, но Христом, Который настолько велик и всеобъемлющ, что каждый из нас может подобно кусочку мозаики найти своё место в общей картине, не утратив ни одной из своих граней. Это первое. Второе. Христос умер за наши грехи. Поэтому, смотря на ближнего, мы должны видеть уже не столько его, сколько лик Распятого. И относиться соответственно. Христос в нас – таково основание нашего единства, укрепляемого молитвой, Таинствами и общением святых. Люди мира видят в ком-то из ближних друга, в ком-то врага. Верные призваны видеть в ближних Христа. И относиться соответственно. Вот почему общение истинных христиан выглядит иначе, чем общение неверующих или верующих формально. И когда оно действительно есть, то мало что может сравниться с его свидетельствующей силой.

Молясь в ночь предательства, Господь сказал: «Не о них же (т.е. учениках) молю только, но и о верующих в Меня по слову их». Это значит, что Господь молился и о нас, потому что мы принадлежим к тем, кто уверовал благодаря проповеди апостолов и их преемников в служении Слова. И ещё Господь сказал: «и за них Я посвящаю Себя, чтобы и они освящены были истиною». Будем жить так, чтобы молитва Христа не была напрасной: освятимся истиной Господа, дабы здесь у нас, в нашем приходе, уже сегодня пребывала маленькая частичка грядущего Царства, дабы имя Господне у нас святилось, и творилась воля Его. «Я о них молю: не о всём мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои. И всё Моё – Твоё, и Твоё – Моё; и Я прославился в них». Аминь.