Дорогие братья и сестры! В христианских кругах много говорят о любви. В прошлое воскресенье мы вместе тоже об этом размышляли. Для нашего окружения, которое мы едва ли можем назвать христианским, тема любви также представляет немалый интерес. Когда мы, христиане, говорим о любви, то, прежде всего, имеем в виду любовь Божию. Но не возникает ли у нас иногда ощущения, что Бог бесконечно далек, и что в нашей повседневности мы либо совсем не чувствуем Его любви, либо она проявляется очень незначительно. Любимый нами человек смертельно болен и мы знаем, что медицина бессильна. Наш друг, добрый товарищ, гибнет при исполнении воинского долга, а мы задаемся вопросом – где же любовь Божия? Другой друг, про которого мы были убеждены, что можем на него положиться, оказался нам не совсем другом, оказался ненадежным. Где же проявление Божией любви в нашей жизни? Ответ на этот вопрос в этом случае оказывается очень не просто отыскать. Когда мы плачем, когда мы безутешны, когда мы не в состоянии справиться со своими горестями, болью и проблемами, мы же не слышим гласа Божия «чадо, не плачь, я люблю тебя и утешу тебя, как утешает тебя мать твоя». Эта ситуация была бы для нас совершенно безысходной, если бы не один существенный факт. Бог не говорит нам ежедневно о Своей любви к нам. Это было бы очень по-человечески, ибо именно этого мы ожидаем от любящего нас человека. Нам нужно, чтобы наш супруг или наша супруга, наши родители или дети как можно чаще говорили бы нам о том, как они нас любят – это желание очень понятно по-человечески и ничего необычного в нем нет. Бог нам этого не говорит. И наше положение было бы в этом отношении весьма грустным. Если бы перед нашим взором – и здесь, в нашем кафедральном соборе – не было бы креста, на котором страдал и умер Господь наш Иисус Христос. И мы, к сожалению, очень часто недооцениваем крест Господень. Перед входом на Красную площадь продается множество всякой всячины. Здесь есть водка, открытки с видами, туристские схемы города, путеводители, украшения, все, что может пригодиться туристу. И где-то, посреди развешанных украшений, висит маленький крестик. Чему удивляться? Апостол говорит же нам «Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас» (ст.13). Неудивительно, ибо Бог открывает нам Свою любовь не в словах, как это часто бывает с человеческими чувствами, а в Своих деяниях. Мы несовершенны и забывчивы, и чтобы помочь нам, забывчивым, висит этот красивый крест в нашем соборе – как и во многих других церквях на земле. С той же целью носят на шее маленькие крестики крещенные христиане. Именно поэтому так часто осеняют себя крестным знамением наши православные братья и сестры, проходя мимо православной церкви. «Я крещен, крест Господень служит мостом, перекинутым через глубокую пропасть моих грехов, отделяющую меня от Бога. Под сенью этого креста я обрету прибежище, покой, мир и тишину. А Тот, Кто был на этом кресте распят, любил нас не на словах, не попытался отделаться от нас по принципу «все будет хорошо», но даровал нам истинное утешение. Из-за нашей вины и нашего греха Бог попустил Сыну Своему Единородному умереть за нас. Он умер нашей смертью, смертью, которую заслужили мы все своим непослушанием воле Божией. Итак, Бог любит нас по-настоящему. А как дело обстоит с нами? Любим ли мы друг друга так, как Господь заповедал нам? (Ст.23) На словах – безусловно, ибо каждое приходское собрание, каждое богослужение, каждая проповедь начинается со ставшего обязательным обращения «дорогие братья и сестры». А в Германии есть выражение, которое представляется мне довольно абсурдным. Там говорят в таких случаях «дорогой приход». Как можно любить или не любить целый приход? В лучшем случае можно любить или не любить прихожан. Но это обращение не кажется мне случайным. Оно является выражением чего-то очень неличного. Мы готовы любить все человечество, но при этом – никого лично. Если не очень симпатичный нам лично прихожанин заболевает, идем ли мы к нему, молимся ли с ним, делимся ли с ним приходскими новостями? Мы встречаемся с людьми и спрашиваем их зачастую «Ну, как дела»? Затем мы тотчас же отворачиваемся от собеседника, не желая выслушивать ответ на только что поставленный вопрос. По-моему, это довольно верный знак того, что нас этот ответ не очень и интересует. А когда мы видим плачущего человека на улице или даже здесь, в приходе, то пытаемся ли мы выяснить у него, что его печалит, в чем причина его слез и не можем ли мы ему чем нибудь помочь? Или мы пытаемся отделаться от скорбящего или укрыться от каких либо действий за стену из декларации о неприкосновенности частной жизни? Действуя по принципу «моя хата с краю» или «горе заразительно»? Именно в радикально-протестантских кругах велико искушение сказать «наши деяния – ничто, а вера – все!». Поэтому так часто случается, что дела милосердия оказываются не в чести. Но ведь это абсурдно! Ибо Апостол говорит нам «кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, - как пребывает в том любовь Божия?» (ст.17) Разумеется, Отец наш желает, чтобы Его обители были полны. Он желает привести ко спасению всех людей. Он не хочет отменить Свой спасительный подвиг на кресте. Тем более, что он тоже уже совершился, Иисус Христос. Но тогда возникает вопрос: Если нашим ответом на дар Спасения будет пустая болтовня – где же тогда наша вера, как мы с ней обращаемся? И что же это за вера, не имеющая последствий? Именно поэтому вновь и вновь увещевает нас святой Апостол «Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (ст.18). Да воспламенит всемогущий и милосердный Господь в наших сердцах именно такую деятельную любовь. Аминь.