Человечество испытывает удивительное пристрастие к круглым цифрам вообще и к круглым датам в частности. Мой отец рассказывал мне, что во время своих путешествий видел на какой-то магистрали табличку, отмечающую 1000-ный километр. Эту табличку приходится всё время заменять, потому что водители постоянно её крадут. В истории нечто сходное – чем круглее цифра, тем больше почтения она вызывает; чем больше лет прошло от того или иного события, тем более важным оно представляется. Возникло какое-то религиозное объединение 20 лет назад? – секта. Но возникни оно 400 лет назад, было бы исторической конфессией. Это, кстати, хорошо видно на примере христианства как такового. Сегодня оно считается неотъемлемой частью менталитета многих народов, в т.ч. и русского, но для наших предков 1000 лет назад оно было совершенное чуждым, насильно навязанным извне учением. Однако, очевидно, что важность события или возникновения идей измеряется не давностью лет, а значимостью и приближённостью к Божественной истине. Так что, пожалуй, единственный смысл юбилеев в том, что их можно использовать как остановки, как моменты, позволяющие остановиться, осмотреться и определиться – куда идём, зачем идём, идём ли как нужно или сбились с пути. Т.е. подвести итоги и наметить планы на будущее.

В этот год мы отмечаем 500-летие Реформации и право же, нам очень нужна остановка. Прежде всего, для того, чтобы очистить это понятие и стоящие за ним сущности от всего несоответствующего, недолжного. В том числе, надлежит определиться с терминами, потому что от неправильного пользования таковыми происходит великая путаница. Вот, например, в XVI столетии появилось такое понятие, как «протестанты», которое относилось к представителям германских городов и земель, заявивших протест против недолжного обращения с ними империи. Кто заявил протест? Единомышленники Мартина Лютера, имевшие единство исповедания веры, публично и совместно заявившие об этом исповедании и за это подвергшиеся притеснениям. Сегодня, 500 лет спустя, религиоведы распространяют термин «протестанты» на огромное количество исповеданий. Между тем, сказать, что у нас с этими исповеданиями имеется единство, позволяющее воспринимать нас как нечто общее, было бы ложью. Сегодня, в год 500-летнего юбилея лютеровской Реформации вполне уместен вопрос: чьим праздником является День Реформации? Какое отношение к этому дню имеют баптисты, евангельские христиане, пятидесятники, адвентисты и имеют ли они к нему вообще хоть какое-то отношение? Являются ли они сонаследниками Лютеровской Реформации? Некоторые думают что да. Вот например г-н Брауэр, возглавляющий Лютеранскую Церковь либерально-немецкого образца, считает именно так, исходя из объявленных им в новостях «Евангельского Альянса» намерений совершать совместное богослужение с представителями этих исповеданий в день 31 октября. Государство, по всей видимости, тоже так считает, что видно из того, что на приёме в Пашковом доме 31 октября должны были присутствовать, как было сказано в новостях, главы протестантских церквей России, а в Оргкомитет входили и пятидесятники, и баптисты, и евангельские христиане, и адвентисты. Итак, нас явно уравнивают. Но справедливо ли сие? Для ответа на этот вопрос, для осознания того, кем мы являемся, обратимся к тому, что сделал Лютер и его сподвижники.

Начнём с того, что, в отличие от расхожих мнений, Лютер не был революционером, решившим, как поётся в известном гимне, сначала «разрушить до основания, а затем…». В т.ч. получившие столь большую известность 95 Тезисов вовсе не были революционной декларацией. Их пытались и пытаются представить таковыми, но это были не более чем тезисы для академического диспута, посвящённого весьма сомнительному с богословской точки зрения вопросу, приведшему на практике к бесстыдным злоупотреблениям. Лютер не собирался основывать новую церковную общность – её образование стало следствием невозможности на тот момент придти к согласию по двум вопросам – о папском авторитете, и о роли преднамеренных дел в обретении спасения. На тот момент. Но вот, подписанное в 1997 г. совместное лютеранско-католическое заявление констатировало, что учение о спасении через веру более не является поводом для разделения. Так что же хотел Лютер? Он хотел не более чем очистить существующую Церковь от искажений и злоупотреблений, который в его время стали настолько явными, что о необходимости реформ говорила вся Европа. И надо сказать, что ставший ответом на Реформацию Тридентский собор предпринял значительные шаги в искоренении некоторых из этих злоупотреблений. Однако, мне могут возразить: как же не революция, когда налицо столько противостояний, столько радикальных действий и даже кровопролитнейших войн? Да, всё так. Но следует понимать, что процесс Реформации в немецких землях развивался не по заранее составленному плану, а в значительной степени стихийно, в процессе острейшей полемики, причём, как это всегда бывает с подобного рода процессами, имели место перехлёсты, впоследствии нуждавшиеся в изглаживании. Итак, Лютер не собирался и не хотел создавать какую-то новую Церковь. Надо отдать ему должное – ничего принципиально нового он действительно не придумал. Все высказанные им положения можно найти как в Св.Писании, так и в трудах отцов и учителей Церкви. Уместно сказать как никогда, что Лютеровское новое есть не более, как хорошо забытое старое. Единственность Христа, как посредника между Богом и человеками, как нашего заступника и ходатая? Об этом прямым текстом сказано в Писании. Далее. Авторитет Св.Писания. И это вполне соответствует нормам Древней Церкви. Например, древнейший литургический распорядок в 1-ой Апологии св.Юстина-мученика говорит о чтении Писания во время литургии и о проповеди, основанной именно на Писании. Однако, восстанавливая авторитет Писания, Лютер никогда не отвергал Предания, т.е. традиции Церкви. В Книге Согласия мы находим огромное количество ссылок на сочинения отцов – прежде всего в разделе, именуемом «перечень свидетельств». В принципе, подход Лютера к соотношению Писания и Предания блестяще выразил в книге «Беседы о вере и Церкви» игумен Пётр Мещеринов, написавший, что Предание является священным лишь в той мере, в которой может быть обосновано и подтверждено Св.Писанием. Т.е. понятие об авторитетности Предания вполне сохранилось. Просто надлежало уточнить, какое именно Предание может считаться священным.

Далее. Такое основополагающее понятие, как Таинства. И здесь мы не находим ничего принципиально нового. Мне могут сказать: как же ничего нового, когда в Западной Церкви на тот момент было 7 Таинств, а Лютер оставил только 2? Но прежде всего, не стоит забывать, что число Таинств в разные времена менялось, доходя до 13-ти. Число 7, утверждённое Западной Церковью лишь в 1439 году, было скорее символическим, ибо, как известно, число 7 символизирует Божественную полноту. Это первое. Второе: Лютер никогда не подвергал сомнению принцип, согласно которому Таинство есть прямое действие Бога, в котором присутствует и передаётся Божественная благодать. Лютер дал определение Таинств, согласно которому в таковых должны присутствовать повеление Христа, обетование благодати и вещественный элемент. Именно на основании этого он указал, что мы можем говорить как о Таинствах только о Крещении и Евхаристии. Но в то же время Лютер никогда не оспаривал, что в таких священнодействиях Церкви как исповедь, бракосочетание, рукоположение, миропомазание больных Божья благодать присутствует и передаётся. Т.е. разделение Таинств на собственно Таинства и священнодействия происходит только по определению, но не по сути. Да, Лютер учил, что евхаристия не является жертвой за грехи живых и умерших, поскольку эта жертва принесена на Голгофе раз и навсегда и не может быть повторена, но не сомневался, что Тело и Кровь Христа реально присутствуют в Св.Дарах, являясь великим средством благодати для приобщающихся, закваской бессмертия. Да, Лютер заменил понятие transsubstantio (пресуществление) на consubstantio (сосуществование), но именно такое понятие присутствия Тела и Крови Христовых в Евхаристии мы находим у одного из виднейших отцов - св.Иринея Лионского.

Далее. Богослужение. Богослужение не есть некая вещь в себе. Это одна из важнейших составляющих Предания, т.е. церковной традиции. И что же? Радикальные, революционные перемены? Ничуть. Лютер производит некоторые изменения, например, устраняет молитвы, трактующие мессу именно как жертву за грехи живым и умерших, но остаётся в рамках классического ординария. Более того. Он не создаёт нового миссала, как это сделал Томас Кранмер в Англии. Он даёт общую схему, а материал для её заполнения следует брать из старых книг. Расхожее мнение считает, что Лютер устранил в богослужении латинский язык, заменив его службой на национальном языке, но это ошибка. Латинский язык, как язык богослужения никогда им не отменялся. Служба на национальном языке была введена скорее как уступка внешнему давлению, да и то была рекомендована для деревень с малограмотным населением. Сохраняется всё церковное убранство: высокий алтарь, традиционные облачения, свечи, музыка и т.д. А вот когда в Виттенберге возникли иконоборческие настроения, Лютер не только категорически осудил таковые, но и добился удаления из Виттенберга наиболее ретивых радикалов.

Ещё одна часть Предания. Церковное устройство. И таковое не претерпело каких-то особых изменений, сохранив трёхступенчатый клир, а также апостольскую преемственность епископов. Правда не везде. Например, в Священной Римской империи ситуация выглядела иначе, но это было обусловлено особенностями церковно-политической ситуации, т.к. все епископы Священной Римской империи одновременно являлись земельными феодалами. Соответственно, принятие Реформации означало утрату ими своих владений. В Скандинавии таких проблем не было. Более того, связанные с Реформацией изменения были там настолько постепенными и столь незначительными, что население их особенно и не заметило. К сожалению, немецкое лютеранство претерпело много негативных влияний в связи с жёстким неприятием со стороны Империи, двумя кровопролитнейшими войнами и, наконец, насильно навязанной унией с реформатами, вследствие чего носителем чистой лютеранской традиции в сегодняшней Германии является только SELK.

Таким образом, мы можем говорить о лютеранстве, как о реформированном католичестве, в котором сохранённых сущностей куда больше чем изменённых. Насколько правомерно в таком случае объединение под одним понятием «протестанты» лютеран с баптистами, евангельскими христианами, пятидесятниками, адвентистами и т.д.? Для ответа на этот вопрос посмотрим на некоторые основоплагающие сущности учения и практики. Таинства. Начнём с того, что все вышеуказанные деноминации не имеют учения о таинствах. А теперь более конкретно.

Крещение. Все вышеуказанные деноминации отвергают крещение детей. Между тем, данная позиция для лютеран неприемлема. В нашем базовом вероисповедном документе, Аугсбургском Исповедании, сказано: «…следует крестить и детей тоже, которые через посредство сего крещения препоручаются Богу и делаются Ему угодны. А потому отвергаются перекрещенцы, которые учат, что будто бы крещение детей не правомерно, и утверждают, что будто дети и без крещения спасаются (АИ, арт.IX)» А «Формула согласия», артикул 12), осуждают взгляды, согласно которым (далее цитата) «11. 3. …дети не должны быть крещены до тех пор, пока они не обретут разума [пока они не станут способны использовать свой разум] и не смогут исповедовать свою веру самостоятельно». Подобным же образом, т.е. как совершенно неприемлемые осуждаются взгляды, согласно которым «30. 3. …вода Крещения — не относится к средствам [благодати], которыми Господь Бог запечатывает усыновление и созидает возрождение»

Евхаристия. В вероисповедении ЕХБ сказано: «Хлеб и вино указывают на Тело и Кровь Иисуса Христа». В нашем же исповедании сказано: «мы веруем, учим и исповедуем, что "…подлинное Христово Тело и подлинная Христова кровь под видами хлеба и вина в причастии истинно присутствуют и в нём преподаются и воспринимаются. Также и по сей причине отвергается противоучение. (АИ, арт X)". О взглядах, согласно которым «31. 4. …хлеб и вино при отправлении Святого Причастия — не являются средствами, при помощи которых Христос распределяет Свое Тело и Кровь» в наших вероисповедных документах говорится, что таковые «недопустимые и нетерпимые ни в Церкви, ни в государстве, ни в семейной жизни». Я позволю себе привести ещё несколько цитат из раздела, именующегося «О ложном и ошибочном учении кальвинистов», т.к. взгляды, осуждаемые этим разделом, исповедуются не только кальвинистами. Итак, осуждается учение, согласно которому «Крещение является внешним водным омовением, которым только лишь символизируется внутреннее омовение [очищение] от грехов». Осуждается учение, согласно которому «Крещение не производит и не дарует возрождения, веры, благодати Божией и спасения, но лишь символизирует [означает] и запечатляет это». Осуждается учение, согласно которому «в Причастии присутствуют одни лишь символы, Тело же Христово при этом так же далеко от хлеба, как небо от земли». Осуждается учение, согласно которому «Христос присутствует там [в хлебе и вине Причастия] только Своею властью [силою] и деяниями, а не Своим Телом…».

Я вынужден констатировать, что те, кого сегодня в основном именуют протестантами, не признают предания, отвергают таинства, историческую литургию, апостольскую преемственность епископов и т.д. Таким образом, указанные исповедания, в отличие от лютеран, не являются преемственными по отношению к исторической традиции, а порывают с ней. Так что же общего между нами? Да, Христос; да, Св.Писание. Но Христос и Писание объединяют всех христиан, и это не причина определять нас единым термином. Поэтому я задаю тот вопрос, с которого начал: являются ли те, кого сегодня в основном называют протестантами, нашими сонаследниками, наследниками лютеровской реформации? Ответ однозначный – нет. Лютер проводил реформацию, т.е. реформу. Вышепоименованные исповедания пошли по пути революции, создав нечто совершенно новое и утверждая взгляды, неприемлемые с точки зрения исторической церковной преемственности, как например, повторное крещение тех, кто был крещён во младенчестве или отвержение крещения детей. Поэтому ни о каком сонаследии не может быть и речи.

В среде этих исповеданий имя Лютера сегодня очень модно. Как я сказал в начале, человечество испытывает трепет перед круглыми датами. 500 лет – не шутка, а историчность, преемственность, сегодня значат очень много. Но надо называть вещи своими именами и не покрывать именем Лютера идеи, осуждённые не только им лично, но и вероучением ЕЛЦ. Я не говорю, что они не имеют права на существование – исповедание веры есть личное дело между человеком и Богом, путей к спасению много, но у каждого из нас своя история и свой путь – не надо их смешивать, они различны и во многом несовместимы.

В США, где существует великое множество всяких исповеданий, лютеран не называют протестантами. Их называют евангелическими католиками. Такое определение вполне правомерно. Мы – наследники богатейшей традиции, которая подвергалась многочисленным нападкам, попыткам искажения – к сожалению, небезуспешным. 500-летний юбилей даёт нам возможность и повод обратиться к своему наследию, дабы осознать, кто мы такие и твёрдо стоять в своём исповедании, не идя на компромиссы с теми, кто к этому исповеданию имеет более чем опосредованное отношение. На том стоим и не можем иначе – помоги нам Бог!