Какие странные слова услышали мы сегодня в Послании к Филиппийцам… «Имейте одни мысли … будьте единодушны и единомысленны». В не столь отдалённую эпоху единомыслие было сущностью, определявшей гражданскую лояльность. Наличие мыслей, противоречивших генеральной линии партии, было преступлением, наказуемым даже тогда, когда сии мысли не приводили ни к какому действию. Одно неосторожное слово могло привести и приводило к многолетнему пребыванию в тюрьмах и лагерях, а кого-то и к расстрелу. Государство имело разветвлённую сеть осведомителей, внимательно следивших за своими ближними. Но было бы ошибкой полагать, что доносы исходили исключительно от завербованных агентов – самые обычные граждане, столкнувшись с инакомыслием, почитали священным долгом довести до сведения компетентных органов информацию о потенциальном враге народа. В массовом сознании той эпохи образ мыслей, не соответствующий предписанному партией и государством, был показателем чужеродности, враждебности. Однако, не следует думать, что инакомыслие было преступлением исключительно в Советской России. Такое отношение к нему существует и сегодня. Причём оно существует в странах, которые здесь по великой глупости или, скорее, неведению, почитались и до сих пор почитаются свободными. Например, если в Швеции студент-семинарист будет высказываться против так наз. женского «священства», он никогда не будет рукоположен. Попробуйте сказать что-нибудь недолжное о евреях в Германии, и потеря работы гарантирована. Что касается Америки, то я на собственном опыте имел возможность убедиться, что лозунг о свободе слова или мнения в этой стране – не более, чем миф. Если учесть, что институт государства всегда является аппаратом подавления, то это неудивительно. Удивительно, что тоже самое происходит и в Церкви: высказывание мыслей, отличных от общепринятых, влечёт весьма неблагоприятные последствия. Я имею в виду не ереси – например, отрицание единосущия Отца и Сына – а именно мысли. Например, мысль, высказанную протоиереем Александром Менем, что перегородки между конфессиями не доходят до неба. За данную мысль и подобные ей, этот великий пастырь был гоним своей собственной церковной организацией. Так неужели Павел требует от верующих того же, что требовали большевики и им подобные - чтобы люди мыслили одинаково, в строгом соответствии с предписанными властью шаблонами?

Чтобы понять, чего хочет Павел, следует различать единство и единообразие. Без сомнения, мы должны иметь единство в отношении истин Божественного Откровения – таких, как Триединство Божие, две природы Христа, единосущие Отца и Сына и т.д. – именно поэтому Символ веры является общим для всех истинных христиан. Но единство не означает единообразия. Вот, например, формы поклонения. Даже в рамках одной поместной церкви, например, РПЦ, существует 4 различных литургических чинопоследования, использование которых отнюдь не нарушает единства. Практика монастыря в Тезе убедительно показывает, что даже различие вероисповеданий – и то не является препятствием для единства. Истинные христиане едины в своём уповании на Христа; в том, что жизнь верующего есть служение Богу и ближнему, однако практическое воплощение этого служения может быть самым разным. Именно о таком единстве, единомыслии и говорит Павел. Мы едины в своём уповании на Христа, в своей цели – достижении Его Царства, в своём стремлении послужить Господу. А вот путь к достижению цели, путь служения может быть разным, и никто не должен полагать, что только его путь или путь его общины или даже путь его исповедания является единственно правильным, а все остальные ложны и ошибочны.

Павел указывает на ещё один чрезвычайно важный момент – основой единства является любовь: «ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других.». Такой подход исключает стремление утвердить свою точку зрения любой ценой, навязать её силой. Когда ты действительно кого-то любишь и заботишься о нём, то нет места для подавления. Место есть только лишь для убеждения, причём убеждения с любовью, а не со злобой. Если бы Христианская Церковь всегда помнила об этом, её свидетельство было бы намного успешнее.

Сообщество вне Христа, именуемое в Писании миром, построено на других основаниях. Оно построено на подавлении и принуждении, в т.ч. и в области мысли. Нужные власти принципы навязываются ею сверху, потому что идеальный вариант государства есть тот, в котором все маршируют повзводно и поротно. Самое скверное, когда этому принципу начинает следовать и Церковь. Эта опасность постоянно сохраняется, потому что Церковь есть место, в которое приходят грешники, приносящие с собою свою греховность. Сия греховность препятствует им понять инакость Церкви. На неё смотря как на одну из общественных организаций, поэтому пытаются решать духовные проблемы чисто человеческими методами, т.е. принуждением и подавлением. Но Церковь – не один из государственных институтов. Церковь – это в первую очередь народ Божий, устремлённый в вечность, в новое творение. И возглавляют сей народ не люди – его единым и единственным главою является Иисус Христос. В соответствии с Его повелением, Церковь возвещает Евангелие, путь спасения. А в деле спасения нет и не может быть принуждения, потому что никто не может быть спасён против воли. Можно насильно окрестить человека, можно насильно заточить его в монастырь – на спасение это не повлияет никак. Если человек хочет быть со Христом, он будет с Ним при любых обстоятельствах – даже в гонениях и в смерти. Если человек не хочет быть со Христом, его невозможно к этому принудить – можно заставить соблюдать только внешние формы, но таковые к спасению не ведут. Христос это прекрасно понимал и потому никого и никогда не принуждал к следованию за Собою, а только лишь приглашал. К тому же самому призваны и мы.

Сказанное Павлом побуждает задуматься о нашем бытии, которое мы строим своими руками, причём так, как считаем нужным. Мы все пришли в Церковь из мира, где действуют принципы принуждения и насилия. Но в народе Божием всё иначе, потому что здесь действуют законы и ценности Царства Божия. Верующий человек стремится к преображению во образ Божий, стремится к уподоблению Христу. Соответственно, верующий стремится к построению повседневности не в духе мира, а в Духе Святом. Мир окружает нас со всех сторон, он агрессивен, он пытается навязать свои принципы, поэтому очень трудно не перетащить его традиции в ограду Церкви. Но именно этого нельзя делать. Мы должны святить то место, в котором находимся и памятовать, что основой Церкви являются доверие Христу, любовь и служение. Поэтому будем действовать по принципу, провозглашённому блаженным Августином: «В главном – единство, во второстепенном – различие, и во всём – любовь». Аминь.